Сегодня на парах была физика. Сначала вычисляли, что метр плюс метр будет два метра, а в конце - скорость расширения ударной волны ядерного взрыва и частоту звука жужжания комара. А теперь читайте, быстра!

10
Проснувшись, Макс первым делом бросил взгляд на полку. Это было похоже на детский обычай отдавать зубы зубной фее – но лежавшая пачка зелёных бумажек не обрадовала, а наоборот, бросила в бездну страха и уныния. Парень перевернулся на спину и заплакал. Он чувствовал, что он умирает глупо, бессмысленно и не вовремя. Он жалел себя настолько, насколько это было возможно. Проплакав минут 15, его, словно раскалённая плеть Балрога, стегнула ненависть к самому себе – жалкому слизняку 19 лет без работы, занимающегося нелюбимым делом, без девушки и друзей.
Макс резко поднялся с кровати, утирая лицо. У него был ещё один вариант – и он уцепился за него, как утопающий за кусок гниющего плавника. Всё это мог быть жестокий розыгрыш. Проделав утреннюю рутину, парень схватил деньги и куртку и отправился в лучший госпиталь города – он твёрдо решил, что должен знать. У порога его остановила мать, но он только пожелал ей доброго утра и вышел на улицу. Он плохо себя чувствовал, но, пожалуй, впервые за всю жизнь в нём вспыхнул огонёк борьбы.
Очереди не было, и это не могло не радовать. Зайдя в кабинет, Макс тут же обратил внимание на огромное количество грамот и кушетку, на подобии той, что стояла у Фрейда. Больше походило на кабинет психолога, но это было логично. Из небольшой комнатки внутри кабинета вынырнул немолодой китаец, низкий, как и все его сородичи, и с необычно белым лицом, нехарактерным для них. Он изучил посетителя с ног до головы и молча указал на кушетку, снимая очки в ожидании душевного разговора. Макс присел, и решил соврать. В историю о насильственном облучении доктор не поверил бы, да и на постановку диагноза это не влияло.
Доктор присел за стол, уставленный безделушками в восточном стиле, и откуда-то из недр канцелярских принадлежностей достал табличку и поставил её на стол. На ней значилось «Доктор Фунг, глава онкологического отделения». Складывалось впечатление, что доктор либо немой, либо за всю свою жизнь в Штатах не выучил язык. Макс начал, понимая, что доктор дал ему собраться с мыслями:
-Доктор, я считаю, что у меня может быть лучевая болезнь. Могли бы вы назначить тесты, - не здороваясь, без лишних слов очертил суть проблемы посетитель. Каждоё слово давалось ему трудно, словно он не выучил текст на школьное выступление, и теперь на ходу вспоминал.
-Юноша, а вы меня разочаровали, – абсолютно без акцента сказал доктор Фунг
Макс вопросительно посмотрел на собеседника.
-Я-то сразу подумал, что у вас, скорее всего, рак слюнных желез из-за чрезмерно покрасневших щёк. А это же «загар в майский день»!
-Загар? Какой к чёрту загар? – тон доктор был слишком весел, подобный тону одного из мучителей – Сникетта.
-Оу, ну это термин, обозначающий специфическое покраснение, возникающее при лучевой болезни, - кажется, Фунг думал, что с ним шутят, и охотно подыгрывал.
-Сделайте мне эти сраные анализы, я хочу узнать, что со мной, а не лыбиться вам весь день напролёт, - улыбка маленьких, заострённых зубов доктора выводила из себя.
-Тише, голубчик. Вы знаете, мне стоит только крикнуть, и здесь будет столько санитаров, сколько нужно, чтобы справиться с вашим хилым тельцем. Хорошо, давайте перейдём к делу.
Доктор выписал штук 5 направлений и показал «больному» на дверь. Похоже, и без рассказа о похищении и тёмной комнате Макса приняли за психа.

11
Довольно неудобно давать оплеуху прижимая ватку к вене на локтевом сгибе – такой небольшой жизненный урок сегодня вынес для себя Макс Квинз. Продолжая держать ватку, он резко свернул с пути в сторону главного выхода – он был облучённым, а не радиоактивным зомби, и быстро смекнул, что охрана уже ждёт его там. Прижавшись к стене, он огляделся поверху, словно солдат, ищущий взглядом самолёты поддержки. Самым подходящим казалось крыло скорой помощи - туда и рванул Макс.
Мораль ортодоксальных обществ часто включает в себя понятие неумолимого авторитета «трёх китов», трёх самых значимых профессий – учителя, стража порядка и врача. Сегодня Макс пренебрег авторитетом лишь двух, но день ещё не был закончен, и он вполне мог успеть нахамить учителю.
Мистер Фунг, изучив результаты анализов пациента, не побледнел, не стал заикаться, а лишь пучил глаза, которые через линзы очков казались блюдцами с огромными, по-наркомански расширенными зрачками. Вместе с тем его голос сохранял абсолютную нейтральность, бледность, сродни выцветшей коже китайского доктора.
- Согласно полученным анализам, у вас действительно лучевая болезнь. Но не стоит волноваться, вам следует подождать здесь, так как мне нужно позвонить в соответствующие инстанции, - на мгновение лекарь затих. «Что? Сдать меня решил, гнида желтожопая?» - гнев Макса окрасился в расистские тона.
- За анализ мочи, крови на гемоглобин, сахар и эритроциты, ЕКГ и консультацию специалиста высшей категории с вас 510 долларов, - совершил логическую ошибку пожилой китаец.
Оплеуха прямо-таки зазвенела в тишине кабинета, словно одинокий аплодисмент в полупустом театре. «Вот тебе и хлопок одной рукой, дзен-буддист херов», - подумал парень, глядя на слетающие с доктора очки. Фунг довершил начатое, наступив на них, и хруст стекла заставил Макса опомниться. Он вылетел из кабинета, под крики очухавшегося эскулапа. «А мне что, полиции нужно было дожидаться?» - оправдывался перед совестью Макс. Видок у него был ещё тот – закатанный рукав и раскрасневшееся лицо вызывали ассоциации со школьником, сбежавшим перед прививкой.
Теперь же Макс перешёл на быстрый шаг и, оглядываясь, шел по коридорам «скорой». Он вполне мог сойти за чьего-нибудь волнующегося родственника. Наконец он увидел долгожданный служебный выход, к которому подъезжала машина. Макс выскочил в открытую дверь, игнорируя потуги медсестры сформировать свой протест словами сложнее «Ээээ!», и побежал, выбросив ватку. Почему-то он подумал, что по ней можно пустить вслед собак, но возвращаться поднимать было бы глупо. Да и вообще, слово «глупо» сегодня правило балом.